Тесно мне, тесно, трудно дышать,
Полную грудь не набрать кислорода
И трудно в агонии что-то решать,
Чтоб истребить в своем теле урода.
Он белый, холодный, ленив и красив,
И кичится этим словами моими.
Он знает сто тысяч прерогатив,
С которыми я нахожусь над другими.
Коварный, напыщенный, злой фаталист,
Он любит судьбу, извращаясь над нею,
Он рвет ее в клочья, проклятый садист!
Вгоняя под ногти ей дни и недели,
Прожитые в глупой, безвольной тоске,
Когда столько дел еще нужно сделать,
А время течет, исчезая в песке,
Которым он трет свое белое тело.
И чем безысходней становится жизнь,
Тем ярче, белее моя половина,
И властно прошепчет она мне: «Остынь»!
Когда мою голову тронут седины.
Тогда мне уже ничего не сломать,
И пальцы не сложат в кулак мою руку,
Лишь каждую зиму я смерть буду ждать,
Да чаем безвкусным лечить свою скуку.
Но сейчас, когда сердце кипит и горит,
И не хочет мараться в вонючей трясине,
Я момент улучив, пока белое спит,
Воткну ему нож в холодную спину.
И выйду на улицу, в небо взгляну,
И улыбнусь, что оно голубое,
И бодрой походкой по миру пойду
С нежно-зеленой под сердцем любовью.